Зарисовки политического заключенного в Молдове
Самым ярким моментом из всей эпопеи знакомства с пенитенциарной системой Молдовы для меня, безусловно, является задержание.
Это когда ты приходишь на мирный протест, осуществляя своё конституционное право на свободу выражения, заявляешь о своём несогласии с антинародным режимом, не нарушая закон и вдруг внезапно тебя выдёргивают из толпы экипированные до зубов бойцы ОМОНа в масках и с размаху укладывают лицом в ступеньки, выкручивая за спиной руки. Ты не можешь понять, что же произошло, встать не дают, руки крутят всё сильнее, над тобой наклоняется некто в штатском и угрожающе шипит – «Лежи тихо, не дёргайся». Затем тебя поднимают, но только для того,чтобы уложить ещё раз, не забыв протащить лицом по бетонному полу. Потом снова поднимают, по лицу стекает струйка крови от рассечения, руки за спиной закованы в наручники, ошеломлённым взглядом смотришь вокруг, но тебя уже ведут во внутренний двор Генеральной прокуратуры. Во дворе ты видишь ещё нескольких своих товарищей в наручниках за спиной, в сопровождении таких же «космонавтов» в касках, масках, бронежилетах. Около часа непонятного ожидания, жара, духота, запёкшаяся кровь стянулась корочкой и вызывает дискомфорт.
У одного из твоих товарищей приступ сильной боли – у него грыжа- и он теряет сознание и падает на асфальт. ОМОНовцы почти никак не реагируют, лишь вяло пытаясь привести его в чувство. Спустя довольно продолжительное время за ним всё же приехала «Скорая». Тем временем приводят ещё двоих твоих товарищей – по той же схеме, в наручниках за спиной. Очень хочется пить, безмолвные стражи в масках не реагируют на просьбы. Наконец, одного из них всё же проняло и он принёс бутылку воды. Каждому хватило по нескольку глотков. Причём наручники так и не отстегнули. Сотрудник подносил горлышко бутылки и тут уж ухищряйся как хочешь. Наконец приехал некто в штатском, сказал, что он прокурор и приказал провести личный обыск. Наконец-то отстегнули наручники, обыскали, изъяли всё, что было в карманах – сигареты, зажигалку,кошелёк, ключи от дома, носовой платок, с рук сняли часы. Заставили снять шнурки и ремень, приобщили к изъятому. Составили протокол об изъятии и повезли в инспекторат полиции.
Сыро,душно, затхлый воздух кажется липким.Из-за темноты,шока и из-за того, что при обыске изъяты наручные часы и телефон теряется ощущение времени и непонятно, сколько времени прошло – двадцать минут или полтора часа. Всё это время в душе теплится надежда,что произошло какое-то недоразумение, вот-вот откроется дверь, последуют обязательные извинения,мол, не разобрались и можно будет идти куда хочешь. Но этого не происходит. По одному выводят к следователю, где мы отказываемся подписывать какие-либо бумаги, после чего заводят обратно в бетонную коробку. На этот раз – с одним из товарищей. Всё же веселее вдвоём. Мы знаем, что за стеной с одной и с другой стороны,в таких же коробках – наши товарищи. Вдруг слышим, как они поют «Интернационал». Значит, они не сломались, не испугались! Мы подхватываем песню и «Интернационал» звучит громче.
Наконец, нас по одному выводят ещё раз в кабинет,где зачитывают постановление о задержании на 72 часа, «любезно» предоставляют возможность позвонить родным, после чего под конвоем ведут к машине с зарешёченными окнами, везут в наркологический диспансер, где мы проходим тест на содержание в крови алкоголя или наркотиков(ни того, ни другого, естественно, не обнаружено) и наконец везут в ИВС(изолятор временного содержания), или,как его раньше называли, КПЗ(камера предварительного заключения.)
Хотя время ужина давно прошло, руководство ИВС «милостиво» выделило краюху чёрствого хлеба,заменившего этот самый ужин. И вот – камера ИВС перед глазами. Лязг замка, скрип открывающейся двери, за которой – пугающая неизвестность. До сих пор нет осознания того, что это не сон, но одуряющая усталость существенно притупляет чувство страха и это к лучшему.Шагнув в камеру, которую тускло освещает закопчённая лампочка,приходится с непривычки к недостаточному освещению напрягать зрение. В камере двое «постояльцев». Проснувшись от лязга двери, первыми их словами были – «Братишка, сигарет нет?» А какие уж тут сигареты, когда даже шнурки отобрали. Забравшись на второй этаж двухъярусной кровати (с этого момента — шконки), понимаешь, что просто смертельно устал и всё,что предстоит впредь – обо всём этом – завтра, завтра, не сейчас..Сейчас – спать… Несмотря на жёсткие доски(никакого матраса,естественно. Подушка? Не смешите), сон наступает мгновенно.
Ночью снится мама,папа, друзья,близкие. Сон яркий и красочный. Тем тоскливее было пробуждение. Тусклый свет, решётки на окнах, «соседи» по камере. Скудный завтрак из какой-то каши, жидкого чая и краюшки хлеба. Разговоры ни о чём, просто чтобы занять чем-нибудь воспалённый от шока мозг.
Прогулка… Бетонный пенал длиной около 10 метров, шириной – не больше двух. Сверху – решётка. Вспоминаются фильмы и сериалы, где уже видел нечто подобное. До сих пор не верится, что это происходит с тобой. А совсем рядом – улица, по ней проезжают машины, по тротуарам ходят люди, которым и невдомёк, что совсем рядом,вот за этой стеной – ты. И никому нет до этого никакого дела.
Пришёл конвойный, принёс передачу от мамы. Продукты, фрукты, сигареты. С этого момента начинаешь ценить это вдвое, втрое, впятеро сильнее.
Обед в ИВС чуть лучше завтрака, довольно съедобный постный борщ и гороховое пюре с котлетой из суррогатного фарша. Ужин – стакан чая и горбушка чёрствого хлеба. В эту ночь уже никакого сна – ведь мы уже знаем, что завтра – суд. Присутствует чёткая уверенность,что завтра весь этот ужас закончится. Наивные,мы и не предполагали, что всё только начинается. В таких вот мыслях наступает утро. Во двор ИВС, который видно из окна камеры,заезжает автозак,оттуда выходят экипированные бойцы ОМОНа. Ты уже понимаешь, что это – за вами. И верно – через минуту стук в дверь и голос конвойного,назвавшего твою фамилию и сообщившего, что пора собираться на суд. Ты готов. Ещё через три минуты открылась дверь и тебя повели к выходу из ИВС и завели в автозак.
Продолжение следует..
Комментарии закрыты.