Закат Дордоя. Как вымирает крупнейший рынок Центральной Азии

Коронавирус поставил под угрозу существование Дордоя — легендарного рынка в пригороде Бишкека. Огромный базар, где продают все — от вещей до телевизоров, кормит, по некоторым оценкам, сотни тысяч людей. Его закрытие станет сильным ударом для Кыргызстана, и так страдающего от нехватки рабочих мест и хуже соседей переживающего вызванный пандемией кризис, сообщает bbc.com

Шопинг на бишкекском Дордое еще прошлой осенью был испытанием для клаустрофобов и экзотикой для туристов. Покупателей то и дело норовили сбить с ног снующие туда-сюда грузчики с повозками, нагруженными товаром для оптовиков, и на каждом углу окликали женщины, продающие чай с пирожками или горячие лепешки и самсы.

Сегодня нагроможденные один на другой на месте осушенного болота 30 тысяч контейнеров скорее напоминают заброшенный завод, чем самый большой рынок Центральной Азии. Пандемия коронавируса опустошила большинство рядов и «улочек» Дордоя, оставив без дохода на время карантина десятки тысяч торговцев. При желании соблюдать рекомендованную социальную дистанцию в полтора метра не составляет труда.

У одного из контейнеров сидит 46-летний Кубанычбек Джоомартов, уже 20 лет продающий на этом рынке обувь. Сидит, как и его коллеги-продавцы и покупатели, без маски.

«Мы уже переболели весной, сидя дома, а сейчас нас другие проблемы волнуют: как прокормить семью, как заплатить кредит, на что учить детей, которые теперь учатся из дома, — говорит он. — Не до коронавируса сейчас».

Кубанычбек начинает свой рабочий день с 5-6 утра, когда приезжает основная часть его клиентов — оптовики. После девяти утра понемногу начинается розничная торговля — но людей приходит в разы меньше, чем раньше.

«Этот год был сложным: весной рынок закрыли на карантин, а когда снова открыли, то лишили нас покупателей. Август и сентября были для нас обычно горячим сезоном: закупались родители, ученики, студенты, учителя. В этом сентябре в школы пошли только первоклассники», — рассказывает Кубанычбек.

Не помогла и произошедшая недавно в Кыргызстане смена власти: из-за массовых протестов после парламентских выборов многие торговцы, боясь мародеров и беспорядков, не выходили на базар целых две недели. Возобновляют работу без энтузиазма — в ожидании новых ограничений из-за второй волны пандемии.

Но коронавирус и политические потрясения меньше заботят Кубанычбека Джоомартова, чем банкротство. За это лето он продал лишь 30% своего товара — этой прибыли недостаточно даже для того, чтобы поехать закупать новый товар. Впервые за все годы работы на рынке у него случались дни, когда он закрывал свой контейнер, не заработав за день ни сома. При этом продавцам надо оплачивать ежемесячный налог предпринимателя, услуги охранников и субаренду земли, а некоторым — еще и аренду контейнера. Из-за кризиса владельцы рынка сократили арендную плату, но это не сильно облегчило жизнь продавцов.

Куда идти, если Дордой закроется совсем, Кубанычбек не знает — это его единственное место работы. «У меня четверо детей, и за 20 лет я их всех поставил на ноги, обучил, одевал. Все благодаря Дордою. Высшее образование я получил заочно, по своей профессии — финансиста — и дня не проработал. Как начал продавать мужские костюмы для выпускных в 1998-м с мамой и сестрой, так и продолжил торговать на рынке», — вспоминает Джоомартов.

Таких продавцов, как он, на рынке около 60 тысяч. В 1990-х после распада Советского Союза на Дордой пришли архитекторы, инженеры и врачи, лишившиеся работы. Сейчас в торговле задействованы около 20% всех кыргызстанцев — основная их часть работают на крупных рынках столицы. За счет Дордоя кормятся около 150 тысяч продавцов, таксистов, грузчиков, охранников, поваров и даже парикмахеров — это одна шестая населения Бишкека.

Для страны, которая живет за счет переводов трудовых мигрантов, вынужденных в поисках работы уезжать за границу, потеря такого количества рабочих мест будет ощутимым ударом.

Кузница миллионеров

Последние 28 лет Дордой, разрастающийся как город внутри города, был одним из наиболее экономически жизнеспособных и бюджетообразующих предприятий страны.

Все начиналось стихийно: когда на рынок пришел Кубанычбек Джоомартов, многие приносили из дома столы, на которые выставляли товар, или же торговали прямо из багажников своих автомобилей.

«Первые контейнеры здесь появились в 2000-х: кто-то догадался поставить и торговать из него вместо машины — вскоре привезли другой, потом третий. Цены на них начали расти, как грибы. Если в 2000-х можно было купить контейнер за 5000 долларов, то потом они стояли как квартиры в Бишкеке — 20-30 тысяч долларов. Я взял свой контейнер в кредит, который выплатил за два года», — рассказывает Кубанычбек.

Сейчас рынок занимает более 100 гектаров (чуть более двух Ватиканов или четыре Кремля). Торговые контейнеры стоят в два этажа: на первом сами магазины, на втором — склады. Продают все — от иголок до телевизоров последних моделей.

Весь рынок поделен на отделы, среди которых — европейский, китайский, турецкий, киргизский и мусульманский. К примеру, в центре мусульманского квартала — мечеть, а манекены стоят с заклеенными черной изолентой глазами: некоторые трактовки Корана запрещают изображения человеческих лиц.

Со временем Дордой оброс новостройками, где живут и работают люди, обслуживающие торговцев: одни готовят им еду, вторые стригут, третьи собирают, сортируют и сдают мусор каждый день после закрытия рынка. Дордой также кормит и сотрудников швейных производств, которые в основном сбывают здесь свою продукцию, и посредников, которые возят купленный на Дордое товар в соседние Казахстан, Узбекистан и Россию. Как отмечал в 2017 году заместитель бизнес-омбудсмена Кыргызстана Сергей Пономарев, рынок обеспечивают работой в общей сумме 600 тысяч человек, если считать также казахских и российских посредников. До Дордоя ходят специальные маршрутки со всех автовокзалов Бишкека и с казахско-киргизской границы.

В этом году из-за закрытых на время пандемии границ ни казахов, ни узбеков на рынке практически нет. Впрочем, как отмечают продавцы, их становилось все меньше в последние пять лет, после того как Кыргызстан присоединился к Таможенному союзу и потерял свое преимущество в виде низких таможенных пошлин с Китаем. Необлагаемый налогом товар (на сумму меньше 1000 долларов и весом до 50 кг) возили на себе челноки — сейчас в память о них у входа на Дордой стоят два памятника.

Ежегодно рынок, по словам владельца, выплачивает в государственную казну более 7 миллиардов сомов налогов (более 83 млн долларов) за счет сборов с предпринимателей и таможенных пошлин. В этом году поступления сократились, и не в последнюю очередь из-за этого бюджет республики потерял пятую часть, погрузив страну в сильнейший кризис с 1990-х годов.

Почти у всех продавцов опаздывает новый товар: границы между Китаем, где многие закупаются, и Кыргызстаном открыты лишь на несколько часов в день. В профсоюзе предпринимателей «Дордой» говорят, что вместо 300 грузовых перевозок в день сейчас проходят только три. По разным подсчетам, товарооборот между странами сократился на 40-50%. Многие продавцы вынуждены уходить с рынка, так как в отсутствие нового товара не могут позволить себе аренду участков.

По оценкам Всемирного банка за 2008 год, торговцы на Дордое ежегодно выплачивали за аренду около 500 млн долларов. Для сравнения, арендный доход владельцев второго по товарообороту рынка в Центральной Азии «Барахолка» в Алма-Ате на порядок меньше — 66 млн долларов. Большую часть прибыли от аренды на Дордое получает основной хозяин рынка, киргизский бизнесмен Аскар Салымбеков. Владелец более 30 коммерческих и некоммерческих предприятий, в том числе футбольной команды и сети кинотеатров, Салымбеков считается одним из богатейших людей в стране. В интервью журналу Forbes в 2011 году он упоминал, что 70% его выручки приходится на Дордой.

Салымбеков — не единственный, кто разбогател на Дордое. Рынок полон легенд о первых сомовых миллионерах, скупавших контейнеры и живущих сейчас на доход от сдачи их в аренду.

«Есть история о том, как тачкист (грузчик, помогающий перевозить оптовый товар на тележке — Би-би-си) за один день заработал около 1000 долларов чаевыми, но в тот же день его ограбили и убили. Скорее всего, чаевые ему дали неместные», — рассказывает Кубанычбек. Благодаря Дордою он смог заработать себе на дом.

Онлайн-Дордой

40-летняя Назгуль перепродает на Дордое школьные формы, которые заказывает в одном из бишкекских швейных цехов. Уже пять лет для нее это сезонная работа перед началом учебного года — в остальное время она преподает английский язык в университете. Ее месячной зарплаты — около 200 долларов — едва хватает, чтобы прокормить большую семью. Благодаря Дордою Назгуль может оплачивать обучение троих детей и покупать им одежду.

Летом 2020 года Назгуль потеряла 70% клиентов, которые годами приезжали к ней из Казахстана и России. «Мне заказали доставку только те, у кого был мой номер [телефона], а это единицы», — рассказывает она. Из-за задержек на границе повторных заказов становилось все меньше. «Прошлым летом увозили пять-шесть партий, а этим — одну-две», — говорит Назгуль.

Несмотря на это, она уже договорилась об аренде контейнера на следующий год и рассчитывает наращивать продажи за счет онлайн-торговли. Ставку она делает на местную продукцию, на которую, по ее словам, в последние годы увеличивался спрос — правда, до пандемии.

В швейной индустрии Кыргызстана, по данным правительства, задействованы 3000 предприятий и 300 тысяч человек. Профессия швеи с заработком от 200 до 500 долларов в месяц — одна из самых востребованных в стране. Что станет с этой индустрией, если закроется Дордой — главное место сбыта продукции, не ясно.

Назгуль уверена, что кризис приведет к увеличению онлайн-продаж. «Внимание к мелочам, обычная вежливость и умение поддерживать отношения с покупателями — эти навыки оказались важными, — говорит она. — Может быть, через пару лет всем придется продавать онлайн».

Назгуль рассказывает о своем знакомом, который из-за пандемии начал продавать свой товар в «Инстаграме», в результате заработав даже больше, чем на Дордое, и теперь арендует точку уже в городе.

Сама она теперь постоянно поддерживает связь с покупателями онлайн, поздравляет их со всеми праздниками, чтобы о ней не забывали. Возвращению в университетскую аудиторию она рада — осенью торговать весь день в железном контейнере холодно. Но следующим летом все же планирует вернуться на Дордой.

Кубанычбек же на рынке круглый год — с приходом холодов он одевается теплее и переобувается в резиновые сапоги, которые снимает только весной. «Это не первый кризис, который переживает рынок. Думаю, мы придумаем, как адаптироваться», — рассуждает он.

В конце дня он убирает товар в сторону и закрывает контейнер на несколько замков. Вечером Дордой кажется совсем пустынным — запертые контейнеры похожи один на другой: замки на железных дверях и объявления с телефонами хозяев и суммой, которую они просят за аренду.

«Не хочется думать, что такой легендарный рынок закроется и мы все потеряем работу, — говорит Кубанычбек. — Хотя в коронавирус тоже никто поначалу не верил».

Источник: bbc.com